Мамочка "Ты такая сексуальная сучка"!

Однажды мне пришла в голову бредовая идея — захватить отца в комнате мамы. Я надеялась, что тогда он исполнит все мои желания. Когда я услышала кашель в его комнате, то поняла, что он уже поднялся и скоро выйдет. Моя мать в это время давала последние указания служанке. Я поискала в ее комнате место и спряталась за стеклянной дверцей шкафа, который служил гардеробом. Счастливая от моего плана, я стояла там ни жива ни мертва, когда вошла моя мать.

Она быстро разделась до рубашки и тщательно умы­лась. Я впервые видела прекрасное тело матери. Она посмотрела в большое зеркало, которое было в ногах кровати, и легла, обратив глаза к двери. Только тогда я поняла бестактность того, что я наделала. Инстинкт мне подсказывал, что перед моими глазами произой­дут такие вещи, которые молодая девушка не должна видеть. Я сдерживала свое дыхание и трепетала от волнения.

Одним ударом дверь открылась, и вошел отец, как и каждое утро, одетый в элегантное комнатное платье. Утомленная утренней суматохой, мать, кажется, усну­ла. Отец приблизился к кровати и созерцал ее с волнением истинной любви. Затем он повернулся к двери и задвинул засов. 

Я дрожала все более и более и страстно желала провалиться сквозь землю. Он приблизился к постели и осторожно поднял легкие покровы. Потом я хорошо поняла, что это не было случайностью, как я наивно думала тогда. Я впервые видела тело другой женщины, и смотрела на все это со стыдом. Рубашка матери была приспущена, и круглая, белоснежная грудь выступала из кружев. Отец пожирал ее глазами. Затем он накло­нился к спящей, осторожно целуя низ живота. Мать вздохнула, потом подняла вторую ногу и раскрыла ляжки.

Вся кровь бросилась мне в лицо. Я хотела отвести глаза в сторону, но не могла этого сделать. Отец снова целовал мать между бедрами. Она вдруг вздрогнула — открыла глаза.

— Это ты, мой дорогой? — сказала она нежно. — Я заснула, ожидая тебя. Каким очаровательным способом ты меня разбудил! Благодарю тебя!

— Ты сейчас очень красива. И ты позволишь овладеть тобой?.. Как ты прекрасна! Всегда бы хотел тебя видеть такой!

— Как же ты захватил меня врасплох? Ты закрыл задвижку?

— Не беспокойся. Так ты позволишь, моя дорогая? Ты сейчас похожа на розу!

— Я тебе позволю все, мой ангел...

Их поцелуи были бесконечны. Его руки становились все более нежны. Он целовал ее шею, грудь, сосал и жевал маленькие бутоны розовых сосков и шептал нежные слова любви, мать отвечала ему тем же. Когда она повернулась ко мне спиной, я не могла больше видеть, что он делает, но я догадалась об этом по восклицаниям матери. Какое необыкновенное наслаж­дение она испытывала! Ее глаза горели, груди трепета­ли, все тело сотрясалось. Она вздыхала от толчков: 

— Какая сладость! Я тебя обожаю! Как ты восхитите­лен! Ах! Почему мы не можем любить все время!

Каждое из этих слов запечатлелось в моей памяти. Сколько раз я повторяла их мысленно. Они заставили меня размышлять и думать. Мне казалось, что я еще слышу их звук.

Но вот наступил момент их остановки. Моя мать вскрикнула и замерла: глаза закрыты, тело вытянуто, как у раненого солдата, который больше не может сопровождать победоносную армию. Отец сперва оста­вался неподвижным, потом сел на краю постели. Его горящие глаза выражали дикое волнение. Мать сладо­страстно стонала. Я почти задыхалась в своем шкафу. Мое сердце билось изо всех сил. Я была ошеломлена и не знала, как покинуть мой тайник. Отец по-прежнему сидел сбоку кровати. Наконец, он повернулся ко мне. Лицо его было красным и горячим. Одним резким движением он сбросил рубашку и нижнее белье.

Я ахнула при виде его обнаженного тела. И того, что впервые увидела… Как это было совсем иначе сделано, чем у маленьких мальчиков и у статуй! Я помню очень хорошо, как я отводила глаза, вдруг он увидит меня. Но его глаза всецело были поглощены матерью. Похоже было, что он давал ей отдохнуть и готовился к новому жертвоприношению.

Я дрожала все сильнее, и, когда некоторая вещь у него достигла огромной величины, сжалась всем существом.

Я уже знала кое-что по рассказам подруг, но все это было выставлено мне напоказ впервые в жизни. Я не могла представить, как это может быть? Величина  некоторой вещи» казалась мне непропорциональной.

После нескольких минут паузы отец схватил горячей рукой мать и страстно впился в нее поцелуем. Она позволяла все это делать с безропотным блаженством. ()ткрыла глаза, томно улыбаясь, потом страстно обняла  

отца. Теперь они не разговаривали. Вдруг мать опроки­нулась навзничь на груду подушек, словно собиралась долго отдыхать, и я заметила, что она наблюдает ~в зеркале, стоящем в ногах кровати, за отцом. Но он не замечал этого; он смотрел только на ее пылающее лицо ина теперь приняла положение, которое так долго искала, он сейчас же лег на нее и направился в глубь ее тела как новый Колумб к Индии или новый Монгольфье к небу. Она затрепетала под ним, упоенно воркуя

— Люби меня еще, еще нежнее, мой дорогой муж не останавливайся, и завтра, и всегда, до глубокой старос­ти, и если бы это было возможным, то и после смерти она^не разлучит два сердца, так нежно любящих друг

Бедная маленькая девочка — понимала ли я тогда что говорила моя мать? Я видела, что, когда она говорила это, отец обнимал ее со страстной силой и юношеским пылом. Вместо крика боли от его движений, которого я ожидала, у матери глаза сделались блестящими и радост­ными. Она вновь шептала сладкие слова и повторяла лучшие из них, будто дитя. Ее горящие глаза скользили по зеркалу во все моменты их любви.

Не молчал и отец. Каждое слово, которое они говори­ли, поражало своим грандиозным сладострастием В этот момент их восклицания были как дрожь, которая про­низала тела обоих. Даже я чувствовала их всепобежда­ющее опьянение. Отец скоро умолк. Мать продолжала почти в полу сознании:

— Мы не расстанемся никогда, мой единственный возлюбленный. И смерть мы встретим рука об руку. Нет' Никогда! Ах! Как ты силен! Как ты хорош! Я тебя люблю! Люблю больше, чем во время нашего обручения Ты помнишь то время, столько было наслаждения? -моя мать улыбалась этим отрывочным мыслям

В это время я заметила перемену, которая произошла  

и постели. Отец, который несколько минут назад пора­жал мощью и силой, лежал теперь бессильный и вялый. Мать казалась более пылкой и утомление ее не косну­лось, словно к ней вернулась юность.

Она поднялась на локте, чтобы лучше видеть отца. 11ередо мной была счастливая, супружеская пара, дли­тельное супружество которой не было утомительным для обоих. Я была безмолвным свидетелем их нежности, проявившейся так пылко, так сильно.

Я думала, что на этом все закончится. Я была очень взволнованна и надеялась, что спасусь, не обнаружив своего присутствия. Но увы!

Мать все смотрела на отца. Он был теперь удовлетво­ри. Она же — отнюдь. Похоже, она стала жертвой возбуждения, которым он изнурял ее весь этот час. Отец подвинулся на подушке, и наблюдал за ее отражением в зеркале. Сев сбоку, мать нежно спросила:

—Ты счастлив?

—Более чем когда-либо, моя восхитительная! Я един­ственно жалею, что ты не любишь меня с той же я ростью.

—Я тебя люблю не меньше, чем ты, — сказав это, мать наклонилась и, подняв к нему свои большие и сладо­страстные глаза, дала ему нежный поцелуй.

Теперь я видела лучше все, что происходило. Нахо­дясь сбоку, она целовала его губы, грудь, ласкала и лелеяла языком его напряженное орудие, была словно маленькое дитя, сосущее конфетку, при этом спазмы сжимали лицо отца. Он прижимал ее к себе, толкая в ее рот свое вибрирующее орудие. Я восхищенно смот­рела на ее длинные пряди волос, на горящие глаза с длинными ресницами, прекрасный нос с тонкими трепещущими ноздрями, чудесный бутон приоткрыто­го рта, через который виднелся ровный ряд белоснеж­ных зубов. 

Наконец, о чудо! Глаза моего отца ожили. Он вновь стал милым, храбрым, к нему возвратилась сила, которая его было оставила. Мать достигла цели. Ее глаза сияли страстью. Она вновь бросилась к отцу и, одним прыжком достигнув его, покрыла поцелуями. Отец растянулся во всю свою длину.

Случай был расположен ко мне милостиво, и я видела эту сцену как в кровати, так и в зеркале. До этого я не знала и не представляла искусства изящных положе­ний, зная лишь объединение тел. Теперь я видела полностью все разнообразие, которого я не представля­ла. Это было более прекрасно, чем я могу сказать. Оба супруга были в полном расцвете сил.

Моя мать была теперь активнее, тогда как отец оста­вался неподвижным. Он лишь обвивал свою очаровательную и белоснежную супругу, захватывая ее волосы между губ, кусал грудь, когда мать слишком наклоня­лась. Мать же была в это время необыкновенно пылкой наездницей.

Я сильно дрожала в своем тайнике, чувствуя в теле необыкновенное и странное волнение. И никак не могла ослабить сжатые нервы.

Моя мать — эта серьезная и порядочная женщина была не более, чем необузданная самка… Какая дикость и красота: крепкие члены моего отца картинно сочета­лись с круглыми формами ослепительной белизны моей матери. Их губы не размыкались, их руки играли в волосах друг друга. Улыбки возбуждали их еще больше. Их глаза ослепляли. В этот момент супруги достигли высшего экстаза. Отец вновь возродился. В этот раз он громко вздыхал и кричал:

— Я тебя люблю! О, моя прелестная жена! Я тебя

люблю!

Она вторила ему:

— Да, да, да! Мы любим друг друга!

Это продолжалось несколько минут, потом наступило молчание.

Я была как каменная. Эти двое, которые на моих глазах соединились в любви, развеяли во мне те абсурдные идеи, которыми начинены молодые девушки. Они мне показали действительный мир, открыв всю страсть наслаждения.